Проклятие провинции

Далеко углубляться в историю не будем. Достаточно вспомнить девяностые годы, когда после знаменитого призыва Бориса Ельцина республики и прочие субъекты РФ стали набирать суверенитета столько, сколько могли унести. И продолжающуюся уже два десятилетия путинскую эпоху, когда маятник резко качнулся в сторону федерального центра и регионы вынуждены были покорно склониться перед Кремлем.

Почему мы говорим об этом сейчас? Не исключено, что не за горами то время, когда эти отношения вновь будут пересматриваться. Многие субъекты РФ, пусть пока еще и глухо, но выражают недовольство несправедливыми межбюджетными отношениями и жестким контролем Кремля над политическими процессами в провинции. Принципиальна эта тема и для Красноярского края, его будущего. Однако достижима ли в принципе гармония в отношениях Москвы и регионов?

ПРИЗРАК СЕПАРАТИЗМА

Почему Владимир Путин сразу после прихода к власти начал закручивать гайки в отношениях с местными баронами? Это была вынужденная мера. Региональная вольница в ельцинскую эпоху подвела Россию фактически к краю пропасти. Западные аналитики в конце девяностых годов не просто так выдавали на-гора десятки возможных сценариев распада страны. Основания для таких прогнозов были весьма серьезные: чрезвычайно неравное положение регионов, верховенство местных законов над федеральными во многих республиках, усиливающаяся слабость центральной власти — все эти факторы оптимизма не внушали.

Призрак сепаратизма бродил в те времена по российским просторам. Бесспорная историческая заслуга Путина в том, что он смог остановить катастрофический процесс. Примечательно, что именно на стыке двух тысячелетий в Красноярском крае зародилось регионал-патриотическое движение «Наши!» во главе с Александром Уссом. Это был во многом ситуативный проект, созданный частью местной элиты против Александра Лебедя и его нукеров.

Но после трагического ухода генерал-губернатора из жизни его оппоненты начали обвинять «Наших!» в многочисленных «политических грехах», в частности в сепаратизме. На губернаторских выборах 2002 года Усса и его сторонников подозревали чуть ли не в желании создать Красноярскую республику. Обвинения, разумеется, были абсолютно голословными.

Противники «Наших!» умело играли на страхах Кремля перед угрозами распада страны. Опасения обострялись тем, что в Сибири сепаратистские настроения имеют давнюю историю — еще с середины XIX века. Родоначальником сибирского сепаратизма (тогда это называли областничеством) историки называют томского писателя Григория Потанина. Некоторые исследователи, правда, приписывают авторство этой идеи отцу анархизма Михаилу Бакунину, сильно повлиявшему на Потанина.

В шестидесятых годах девятнадцатого столетия Потанин вместе со своими единомышленниками стал активно выступать за самостоятельность Сибири. Некоторые договорились даже до предложений по отделению Сибири. Причем в таком «благородном деле» им должны были помочь Соединенные Американские штаты! Царское правительство с сепаратистами цацкаться не стало: все его участники были репрессированы.

Новый всплеск сибирского сепаратизма был зафиксирован в эпоху революции и гражданской войны. Как грибы тогда появлялись в разных уголках бывшей Российской империи квазигосударственные образования. В частности, 8 октября 1917 года в Томске открылся I Сибирский областной съезд. Он постановил, что Сибирь должна обладать всей полнотой законодательной, исполнительной и судебной власти, иметь собственные областную думу и кабинет министров. После оккупации Томска чехами было создано Сибирское временное правительство. Позже большевики железным катком раскатали эти антигосударственные поползновения, приведя всех к единому ленинско-сталинскому знаменателю.

Однако идею невозможно расстрелять или повесить. И в очередную Смутную эпоху — в начале девяностых годов прошлого века — о ней вновь вспоминают. В 1992 году появилась инициатива в рамках ассоциации «Сибирское соглашение» принять декларацию о государственной независимости Сибири с упразднением на местах всех органов «колониальной российской власти» и созданием Сибирской республики. В 1993 году появился альтернативный вариант объединения Иркутской области и Красноярского края с перспективой создания нового государственного образования — Восточно-Сибирской республики. Впрочем, данные прожекты, рожденные в воспаленных умах сепаратистов, никаких реальных последствий не имели.

ФЕДЕРАЛЬНЫЙ ПЫЛЕСОС

Много воды с тех пор утекло. В настоящее время ситуация принципиально иная: все стратегические нити управления сосредоточены в руках федерального центра. Для желающих отделиться от Российской Федерации есть статья 280 УК РФ. Однако таким положением дел довольны отнюдь не все. Недостатки в отношениях между федеральным центром и регионами, прежде всего в межбюджетной сфере, уже стали притчей во языцех.

О необходимости соответствующего реформирования в последние годы настойчиво говорят в регионах, но упорно молчат в Москве. Иногда даже складывается впечатление, что эта тема находится под негласным запретом на федеральном уровне. Политически такое скорбное молчание понять нетрудно: лозунги «Хватит кормить Москву или Кавказ!» для Кремля звучат крамольно. Хотя мало кто будет спорить, что федеральный финансовый пылесос настолько обескровил регионы, что даже в самых благополучных из них население уже не может молчать.

Приведем только две значимые цифры. По данным регионального управления Федеральной налоговой службы, в 2018 году в Красноярском крае было собрано более 622 млрд рублей налоговых отчислений. Из них в федеральный бюджет было перечислено 388,6 млрд рублей — то есть более 60% заработанного на территории региона! Красноярскому краю еще грех жаловаться. Подготовка к Универсиаде позволила хотя бы часть этих денег вернуть обратно на берега Енисея. У большинства других регионов ситуация гораздо хуже.

Есть вопросы и по экологии. В этой крайне больной для красноярцев сфере основные рычаги контроля над загрязнителями находятся у федеральных чиновников. Характерная история произошла пару лет назад, когда краевые парламентарии обратились в Госдуму и к премьеру Дмитрию Медведеву с просьбой ускорить принятие закона, который обязал бы владельцев всех промышленных предприятий оснастить корпуса заводов специальными датчиками для отслеживания вредных выбросов в атмосферу. Но лоббисты ФПГ смогли убедить чиновников Министерства природных ресурсов России повременить с реализацией таких новшеств — как минимум на четыре года. А мнением населения провинции по данному поводу опять поинтересоваться забыли. Или сознательно не стали этого делать.

ЦЕПНАЯ РЕАКЦИЯ

Проблема перекоса внимания в пользу столиц характерна и для субъектов РФ. Ее можно назвать эффектом «регионального Садового кольца». Все, что за его пределами, — жизнь второго сорта. И Красноярский край здесь, увы, не исключение. Если мы проведем контент-анализ региональных масс-медиа, то придем к печальному выводу о том, что политическая и общественно-экономическая жизнь в крае бурлит исключительно в Красноярске. Новости из провинции если и появляются в наших СМИ, то в основном с негативной начинкой. Где-то что-то сгорело, где-то кого-то арестовали, где-то рухнул мост… Одним словом, общая картина получается грустная.

И дело даже не в информационных перегибах. Куда существеннее тот факт, что перекос наблюдается и в финансовых потоках. Универсиада дала повод власти все ресурсы кинуть на развитие Красноярска. Краевой центр потратил десятки миллиардов рублей на современные стадионы, благоустройство, дороги, новые скверы и парки. Другим территориям края достаются лишь крохи финансового пирога. Да, конечно, краевой центр всегда был и будет на особом счету, но все же как объяснить жителям глубинки, что им, к примеру, придется еще лет десять подождать появления в райцентре нового спорткомплекса или бассейна?

При таком отношении стоит ли удивляться, что амбициозная молодежь из малых городов и сел ищет все возможности, чтобы покинуть малую родину и зацепиться за Красноярск, а если сильно повезет, то и за Москву? Все эти перекосы, безусловно, дают повод говорить оппозиционным политикам о несправедливых отношениях. В августе Анатолий Быков заявил о намерении создать политическую партию «Наша Сибирь», которая, в частности, призвана пересмотреть качество межбюджетных отношений.

— Мы не должны сегодня критически зависеть от Москвы. В 1941 году столицу спасали наши деды и прадеды. Сегодня же Москва, словно рэкетир, выкачивает финансы из регионов, в том числе из Красноярского края. Две трети налоговых сборов из субъектов РФ уходят в Москву. А следовало бы отправлять только треть, и остальное оставлять в регионе. Поэтому мы и создаем свою партию, чтобы юридическим и законодательным путем отстаивать интересы региона, находить убедительные аргументы для федерального центра, — приводит слова главного красноярского оппозиционера «Красноярская газета».

Говорят об этой острейшей проблеме и федеральные политики. Правда, их предложения не столь глобальные, как у Анатолия Петровича.

— Реформа межбюджетных отношений необходима, — провозглашает лидер партии «Новая Россия» Никита Исаев. — В прошлом году большая часть (55,8%) налоговых сборов было перечислено в федеральный бюджет в то время, как регионы и муниципалитеты вынуждены ждать подачек от федеральных властей без средств и стимулов к развитию. Перечисление 50% НДС в консолидированный бюджет субъектов РФ позволит снять зависимость регионов от субсидий и дотаций.

ПРОМЕЖУТОЧНЫЕ ВАРИАНТЫ

Как реагируют на подобные заявления федеральные начальники? В Москве предпочитают не замечать недовольство субъектов РФ. К сожалению, нынешний экономический блок российского правительства не единожды демонстрировал, что ему куда удобнее придумывать новые способы по выкачиванию последних денег из карманов граждан и из бюджетов регионов, чем заниматься созданием реальных условий для развития территорий.

Впрочем, было бы несправедливым сказать, что в Кремле совсем уж игнорируют проблему отношений между метрополией и провинцией. Довольно интересно на эту тему высказалась спикер Совета Федерации РФ Валентина Матвиенко — одна из наиболее влиятельных дам в Кремле:

— Важно всегда находить компромисс между федеральным центром и регионами, но важно и не заваливаться при этом ни в одну, ни в другую сторону. Иногда попытки регулировать из Москвы все сферы деятельности субъектов Федерации очевидно излишни и неверны, а порой даже вредны с точки зрения вмешательства в жизнь регионов, в работу муниципальных органов власти... В частности, такой подход снижает ответственность региональных элит, руководителей: мол, раз в Москве решили, пусть там за свои решения и отвечают.

Вместе с тем с высоты федерального центра иногда раздаются посылы — мол, однажды федеральная власть, возможно, поделится с регионами куском властного пирога. Уже лет пятнадцать ведутся разговоры о том, что неплохо бы перенести столицу страны на Урал или в Сибирь. В качестве возможных кандидатов предлагаются Екатеринбург, Новосибирск и Красноярск. Однако в Москве идее переноса столицы сопротивляются весьма могущественные силы. Да и в других контекстах вряд ли такой замысел можно считать конструктивным.

Рассматриваются и промежуточные варианты. Владимир Путин в 2014 году обмолвился — дескать, неплохо бы перенести на берега Енисея некоторые министерства и офисы крупных государственных компаний сырьевого сектора. Примеры этому есть: так, в Санкт-Петербург несколько лет назад перенесли головной офис «Газпрома» и Конституционный суд. Но Красноярск — не северная столица, и от слов до реальных дел у нас, как водится, дистанции гигантских размеров. Только компании «Русский алюминий» и «Полюс» вроде как не прочь перевести своих топ-менеджеров в Красноярск. Об этом в прошлом году говорил еще губернатор Александр Усс. Однако пока и здесь дело двигается туго.

Намек на то, что со временем в стране будут пересматриваться отношения центра и регионов, можно увидеть и в развитии на федеральном уровне темы так называемого пространственного развития России. Соответствующую национальную Стратегию подготовило Министерство экономики РФ. Согласно замыслу авторов этого документа, Российская Федерация будет поделена на несколько экономических макрорегионов: Центральный, Центрально-Черноземный, Северный, Северо-Западный, Южный, Волго-Камский, Волго-Уральский, Уральский, Западно-Сибирский, Южно-Сибирский, Ангаро-Енисейский и Байкальский. Плюс два региона, ранее уже получивших статус экономических макрорегионов, — Северокавказский и Дальневосточный.

Такая инициатива — не просто очередной административный креатив, а своеобразный путеводитель для крупного бизнеса. Стратегия фактически определяет возможные векторы инвестиций федерального бюджета и крупных компаний в межрегиональные инфраструктурные проекты. К примеру, для инвестиционной программы «Енисейская Сибирь» такая стратегия могла бы стать хорошим подспорьем в привлечении дополнительных финансовых ресурсов.

Впрочем, не стоит переоценивать событийный ряд и забегать вперед. Пространственное развитие страны — дело, безусловно, необходимое и назревшее, однако пока крайне сложно предсказать, какие именно механизмы власть предложит для реализации будущих межрегиональных проектов. Денег-то на реализацию глобальных замыслов в стране сейчас не так и много. По оценкам экспертов, ослабление налоговой нагрузки на восточные регионы страны могло бы дать куда больший импульс развитию экономики Сибири, чем «планов громадье» от творцов бюрократической дележки страны. Отсюда у красноярцев куда больше надежд на лоббистский ресурс Александра Усса и его могущественных друзей в Москве, чем на реальный пересмотр межбюджетных отношений.