Моральный кодекс строителя... капитализма

– Юрий Михайлович, как вы из строителя коммунизма стали бизнесменом?

– Да, в общем, у меня вполне типичная биография поколения семидесятых. После окончания политехнического института некоторое время занимал должность заведующего промышленным отделом Октябрьского райкома партии, работал заместителем председателя совета по туризму и экскурсиям. Потом началась перестройка, и я пробовал найти себя в самых разных видах деятельности – от организации спортивных праздников до работы на рынке. А в 1996 году купил акции Березовского карьероуправления.

– 1996 год не самый удачный для экономики страны. Закрывались многие промышленные гиганты, не говоря о маленьких предприятиях. Великих строек тогда уже не было, как выживало тогда БКУ?

– Несмотря на множество долгов, предприятие работало. Надо сказать огромное спасибо коллективу, который в кризисный момент не позволил его разграбить – из всей карьерной техники ничего не было потеряно. Во многом благодаря этому сегодня БКУ занимает примерно 60% рынка добычи и производства нерудных строительных материалов, а число наших фабрик по их производству выросло с трех до пяти.

– На строительном рынке сейчас настоящий бум, и даже есть крупномасштабные проекты, аналогичные комсомольским стройкам – та же Богучанская ГЭС. Вы можете обеспечить потребности всех строителей?

– Сколько закажут, столько и сделаем! У нас есть резервы для быстрого увеличения объема производства. При советской власти БКУ в год производило 3–5 млн кубометров продукции, потому что был государственный заказ. В нынешнем году мы выйдем на производство 1 млн кубометров, что для нас очень хорошо. Очень важно отметить, что мы работаем в рамках закона. У нас есть все необходимые лицензии и сертификаты. Например, мы практически единственные производители инертных материалов в городе, имеющие санитарно-эпидемиологическое заключение на продукцию.

– А зачем, простите, санитарно-эпидемиологическое заключение на песок или гравий? Его же, грубо говоря, не едят?

– Так мы же на земле живем, воздухом дышим. У нас в крае зона добычи такая, что в породах часто обнаруживается повышенная удельная активность радионуклидов, вредные вещества – тот же мышьяк, ртуть. Но проверка продукции на безопасность стоит денег. А для компаний-временщиков сертификация невыгодна. Они действуют по принципу «после нас – хоть потоп», просто приходят и роют без уплаты налогов, без отведения земли. Конечно, нам приходится с ними конкурировать в таких вот не равных условиях, но мы все равно выигрываем. Строители-профессионалы берут продукцию только у нас. Потому что на рынок они пришли не на год-два и отвечают за качество и безопасность возводимых объектов. А те, кто желает экономить, потом удивляются: что-то упало, что-то развалилось.

– Как-то больше критикуют жилье, но ведь строительство дорог тоже не всегда вызывает восторг...

– Дороги вообще – отдельная история. Почему у нас плохие дороги? Потому что надо делать асфальт очень плотных типов, чтобы внутри этой массы не было глины. А если в асфальт попадает песок, в котором глины более 0,5%, происходит нехитрый процесс – осенью глина вбирает в себя влагу, зимой вода замерзает и расширяется, «взрывая» асфальт. По технологии нужно использовать либо мытый песок, либо песок, состоящий в основном из размолотого камня. Но у нас при строительстве дорожных оснований и покрытий часто используется красный щебень. А это осадочная порода, которая через два-три года под воздействием кислот воздуха и сточных вод просто разрушится. Потом ненадежное основание покрывают плохим асфальтом, и дороги через некоторое время проваливаются, становятся волнообразными.

Профессионально – значит честно

– По-вашему, в советские времена дороги строили и обслуживали лучше?

– В то время все обязаны были работать по государственным стандартам. И дороги стояли дольше. А сейчас приходится их ремонтировать почти каждый год. Два года назад вступил в силу новый свод ОДН (Отраслевые дорожные нормы). Согласно ему дороги нужно посыпать противогололедным составом из зерен, диаметр которых лежит в пределах от 1 до 5 мм. А зерен крупнее 5 мм в нем должно быть не более 5%. И мы делаем такой материал, но пока его мало кто берет.

– Зачем же вы тогда его предлагаете?

– Я считаю, что к работе надо относиться профессионально, а не считать ее только средством зарабатывания денег. Вообще, в нашем деле очень много сложностей. Предприятие вынуждено решать задачи, не связанные напрямую с производством и сбытом. Например, получить разрешение на землеотвод под карьер так же тяжело, как и для строительства дома.

Мы ощущаем острую нехватку квалифицированных рабочих. Нужны бульдозеристы, токари, дробильщики, экскаваторщики, а в нашей стране по этим специальностям сейчас почти не обучают. Пока мы как-то обходимся, переучиваем своих работников, но вот что будет лет через 5–10, когда на пенсию пойдем?

Предложение опережает спрос

– Юрий Михайлович, каковы перспективы развития БКУ?

– Я не вижу их без развития экономики страны. Конечно, сегодня мы навели порядок на предприятии, но «построить коммунизм» в отдельно взятом карьероуправлении невозможно. У нас сегодня фонд заработной платы составляет 35% от прибыли – как на Западе. Мы не можем платить людям больше – разоримся. Если государственная власть не сделает более разумным налогообложение, мы развиваться не сможем.

Без модернизации оборудования нам тоже не обойтись. Импортная техника сама по себе дорогая, а если ее привезти и растаможить, она становится дороже еще на 40%. Однажды за границей я увидел один замечательный механизм, но понял, что купить его не сможем. Взяв в руки бесплатный проспект, я вспомнил, что три года работал инженером-конструктором дорожных машин. Вернувшись домой, умельцы нашего БКУ изготовили такой механизм самостоятельно, и все прекрасно работает.

Фабрики для мытья, но не прачечные...

– Сейчас наш город и край интенсивно застраиваются. И с переходом на высотное домостроение выдвигаются более жесткие требования к инертным материалам-заполнителям. Вы перестраиваете свои технологии?

– В этом году мы запустили фабрику мытой продукции, что позволит нам выпускать мытый песок для бетонов высоких марок, а также мытые щебень, гравий и песчано-гравийную смесь. Гравий, принесенный рекой, включает в себя плотные горные и глинистые породы, и поэтому применять его для производства высокомарочных бетонов нельзя. Есть риск, что в смеси окажется много глинистых пород, и бетон даст трещину. Щебень же для строительства высотных зданий нужно получать из монолита, то есть скалы. И мы ее нашли.

– Вы имеете в виду Черную сопку Торгашинского хребта? Многие СМИ встают на защиту этой визитной карточки города, говорят, что добыча щебня нанесет непоправимый вред экологии.

– Действительно, жители близлежащих поселков, узнав, что я собираюсь начать разработки, подняли шум, стали жалобы писать. Людей просто используют в своих интересах владельцы расположенных там коттеджей. Но я уверен, что там можно вести работы совершенно без вреда для экологии. На Черной сопке залегает такой объем монолита, которого хватит городу примерно на 200 лет. А сама Черная сопка даже вида не потеряет, можно будет панорамой любоваться по-прежнему. Мы туда проложим дорогу, проведем электричество, мусор вывезем. Карьер вообще будет располагаться в двух километрах от сопки, это небольшая ямка 100х100 метров. Все представляют дело так, что пришел коммерсант и все хочет захапать. Но откровенно, с коммерческой точки зрения, мне это не очень интересно. Я буду ее разрабатывать, только если городу это будет нужно. Ведь если сегодня нашему строительному комплексу не предложить местные материалы, их придется завозить, что обойдется дорого. И сразу увеличит цену строительства.

Ведь есть другой пример. Мы нашли в поселке Частоостровском песок, пригодный для промышленного оштукатуривания, и эта разработка тоже не принесет вреда окружающей среде. Беда в том, что пройдет еще пара лет, прежде чем наши строители поймут, что промышленное оштукатуривание выгоднее обычного, и начнут эту продукцию брать. Но если я не предложу такой песок, значит, его предложит кто-то другой... Второй всегда получает меньше.

– Юрий Михайлович, вам нравится быть первым?

– Мне нравится много зарабатывать и платить людям нормальную зарплату.

– Вы ведь работали в комсомоле, а по моральному кодексу строителя коммунизма стыдно быть богатым...

– А мой моральный кодекс – это совесть. И, кстати, я не изменял идеалам юности. Нас ведь так учили: работать по-честному, играть по правилам. И по-другому я работать просто не умею.