Любовь и клоуны

Впрочем, дрезденским театр можно назвать с большой натяжкой: на сегодня этот город не более чем место дислокации. По словам руководителя театра Антона Адасинского, «так легла карточка». Сам он родом из Питера и когда-то четыре года проработал со Славой Полуниным. «Дерево» отпочковалось от «Лицедеев» естественным путем: в какой-то момент артистам стало тесно в рамках одного проекта, идеи Адасинского не состыковывались с тем, что делал Полунин. Но о тех временах Антон вспоминает с большим удовольствием:

– Слава, конечно, – монстр. Нас было двенадцать парней-клоунов, теснились в двух гримерках – каждый себе на уме, все большие таланты, палец в рот не клади. Как он ухитрялся нами руководить?.. Но, в целом, «Лицедеи» были крепкой и заводной компанией. Уже лет двадцать у нас со Славой вертятся в головах идеи разных совместных проектов. Мы то и дело собираемся, серьезно начинаем работать: делаем эскизы, зовем художников, композиторов, долго обсуждаем концепцию самого проекта... Потом ловим рыбу. И вдруг понимаем, что нам интересно что-то обсуждать, а воплощать это в жизнь совместно совсем не обязательно. Поэтому, наверное, мы до сих пор так и не сделали ни одного большого общего проекта. Но идей куча, и после они так или иначе проявляются в его и наших спектаклях.

«Однажды», кстати, – прямое посвящение Полунину, а также вообще всем клоунам на свете. Сделать целостный спектакль с элементами клоунады, как считает Адасинский, в принципе невозможно: клоунский абсурд не позволяет склеить даже два соседних события. Поэтому все спектакли, где речь идет о клоунаде, становятся скетчами или калейдоскопом разных историй. Но однажды у театра из таких вот обрывков получилось нечто связное...

Но не статичное – в чем, собственно, вообще главная фишка «Дерева». Их спектакли, конечно, нельзя назвать полной импровизацией – всегда есть некая линия, на которую то и дело нанизываются разные мысли и идеи. Но порой они могут так изменить спектакль, что сами актеры не помнят, с чего все начиналось.

Мы рубим швы и путаем нитки

– Сейчас мы репетируем новый спектакль – Robert dreams, – говорит Адасинский. – Работа совсем свежая, но вряд ли я могу назвать, от чего мы отталкивались – это уже ушло. У нас был спектакль «Зимняя сказка», потом он стал называться «Суицид», а потом – LA DIVINA COMMEDIA, по Данте. Как выстроился такой мостик, я не могу объяснить даже для себя. Понимаете, мы обязательно показываем то, что делаем, с самого начала – друзьям, самим себе... Какие-то наброски, кусочки импровизации – спектакль рождается сразу на сцене, перед зрителями, без каких-либо читок. Все артисты принимают в этом участие. Потом вычленяются лучшие вещи, а остальное отваливается. Но со временем, когда мы видим, что в спектакле что-то очень сильно склеивается и шов становится этаким добротным, обязательно его надрезаем и путаем нитки. Очень боимся что-то фиксировать в своей работе, в спектакле обязательно должны появляться свежие истории, сколько бы лет мы его ни играли. Это очень сложно. Но по-другому нам просто неинтересно.

Вот так, не больше и не меньше – позиция. Путать нитки «Дерево» умеет – их истории напоминают один большой поток сознания, где через несколько минут с трудом вспоминаешь, с чего же все начиналось. «Однажды» – вообще, похоже, самая глючная их работа (а что вы хотите – клоунада!). Когда одна красноярская журналистка попросила Адасинского «в двух словах» рассказать, о чем, собственно, спектакль, он аж поморщился: «Не скажу. Именно потому, что в словах». А потом добавил, что без слов можно легко рассказать о чем угодно:

– Моим лучшим партнером на сцене был глухонемой – Сережа Шашылев у Славы Полунина. Круче его пантомиму никто не делал! Он работал босиком: включали мощную музыку, сквозь пол шли вибрации, он чувствовал их босыми ногами. Никто не верил, что он не слышал музыку, – такая у него была точность движений, взгляда, оценок... Мы в своем театре побаиваемся слов: они все упрощают. Пластикой, мимикой, языком тела, мне кажется, можно воплотить любые мысли и чувства. В «Однажды» такое ощущение, что мы на сцене постоянно болтаем, даже поем, что рот у нас там не закрывается! А на самом деле в нем нет ни одного слова.

Те, кто побывал на спектакле, могли убедиться – Адасинский не преувеличивал. Движения артистов настолько точны, что любые слова здесь излишни: все происходящее понятно без вербализации. Какие-то сцены вызывают безудержный смех, от каких-то невольно сжимается сердце, и спустя несколько секунд вдруг сам себе удивляешься: чем же тебя это так зацепило? И все-таки, все-таки... В какой-то момент нитки, торчащие наружу, начинают вдруг утомлять. А постоянные цитаты в «Однажды» из полунинского «Снежного шоу» сказываются не в пользу первого – это уже где-то было...

Как бы то ни было, подобные спектакли – настоящий подарок для Красноярска – города, по большему счету, консервативного и с огромным скрипом принимающего что-то новое, не вписывающееся в привычные схемы. Причем извне это воспринимается легче – попробовали бы поставить что-то подобное красноярские актеры! Сейчас «Дерево» репетирует сразу три новых спектакля, премьера одного из них намечена на декабрь. Как знать, может, и до нас снова доберутся?.. .