Жива о силе духа память, и подвиг не забыт!

В Сухобузимском районе таких поселков несколько. Сначала появился Борск. С момента образования (в 1941 году) это было поселение без имени, имевшее только статус: ХОЗО УНКВД. С 1942 года стали появляться отделения: Родниковый, Шилинка, Таежный. Первыми спецпереселенцами в них были семьи раскулаченных во время коллективизации. Однако практически сразу стали присылать и другой политический спецконтингент. Люди, попавшие в государственную машину репрессий, жили в условиях особого режима, состояли под надзором. При этом они участвовали в строительстве, занимались сельским хозяйством, работали учителями и врачами, в годы войны обеспечивали фронт продуктами, а после Победы проектировали объекты для восстановления страны и индустриального освоения Сибири.

К тому моменту, когда поселок «расконвоировали» и переподчинили учхозу «Миндерлинский» Красноярского сельскохозяйственного института, в Шилинке уже создали крепкое хозяйство с сотнями гектаров пашен, где выращивали зерно и овощи. Действовали также птицеферма, телятник, две молочно-товарные фермы, свинарник, парк сельхозтехники и механический цех. Были построены клуб и школа. Одним словом, шла нормальная советская мирная жизнь. Может быть, именно поэтому после отмены спецрежима среди поселенцев нашлось немало тех, кто по своей воле остался жить и работать в Шилинке. Среди них была и семья Угловых, которой полной мерой довелось хлебнуть лиха в период репрессий.

— Предки мои жили крепко, имели много земли, работников нанимали. Дед сам работал так, что рубахи на нем рвались, и с других умел требовать такого же отношения к труду. Когда в стране началась кампания раскулачивания, вся семья была выслана из родных обжитых мест под Читой в Красноярский край, в село Горевое, — рассказывает Владимир Углов, председатель СПК «Солонцы». — В самом названии этого места слышится все, что пришлось там пережить людям: горе и вой. Среди тайги осталось немало безымянных могил: многие не выдержали тяжелых условий жизни, голода. Моих родных тогда спас дедов золотой нательный крест, который бабушка как-то умудрилась спрятать во время обыска и конфискации. Особенно тяжко было в первый год, но они выжили. Позднее, когда образовался совхоз НКВД в Шилинке, семью отправили туда — под надзором, без паспорта, без возможности уехать. Первое время жили в землянках, и прошло несколько лет, прежде чем отстроили сначала бараки, а потом и нормальное жилье. В стране шла война. Отец в 1942-м ушел на фронт. Сын репрессированных родителей, он при этом был убежденным комсомольцем, комсоргом роты. Перенес несколько тяжелых ранений, но каждый раз возвращался на фронт, к пулемету. Последний раз его ранило 8 мая 1945 года: разорвалась мина, второй номер был убит, а папа — первый номер в расчете — оказался на грани жизни и смерти. Больше года он отлежал в госпитале в Германии, прежде чем вернулся домой, в Шилинку.

Демьяна Ивановича Углова в селе помнят по сей день. Хотя с фронта он пришел домой на костылях, это не помешало быстро включиться в работу. Человек с сильным характером и немалыми способностями, эрудированный и начитанный, он стал руководителем, возглавлял свиноферму, занимал другие ответственные посты. А за отличные результаты его отправляли представлять край на ВДНХ в Москве. В свободное время Демьян Иванович занимался садом, любил цветы. Одних только георгинов у него было около 40 сортов. Супруга его, Мария Августовна, с 16 лет работала в поле на комбайне. Она тоже из семьи ссыльных: ее родители — потомки эстонских переселенцев, приехавших в Сибирь по столыпинской реформе, — жили в Иланском районе, были раскулачены и таким образом попали в поселок НКВД. Шилинка свела многие такие пары.

— Моих родителей репрессировали, когда они были еще детьми, — говорит Валентина Ковригина, жительница поселка Шилинка. — Выслали в 1944 году. Маму, Анну Савельевну Гузь, — из Ровненской области, а папу, Владимира Степановича Циплюка, — из Волынской. Здесь, в Шилинке, они встретились и поженились.

Жизнь в поселке была трудной и в годы войны, и в послевоенное время, когда создавалось все то, что потом легло в основу процветающего совхоза. Тяжкий труд, мужество и терпение — все это давалось непросто. Сейчас в Шилинке создают «Книгу Памяти», в нее наряду с другими вошли и воспоминания о военном детстве Берты Якшевич (в девичестве Эйснер). «Я из поколения детей войны: родилась в 1938 году в Саратовской области, селе Варенбург, — пишет Берта Фридриховна. — Отец работал бухгалтером. Когда началась война, его забрали на трудовой фронт. Мама осталась одна с четырьмя детьми. Всю семью сначала отправили в Кемеровскую область, в поселок Веселая Горка, где мы прожили всю войну. Есть было нечего. Летом тушили на воде черемшу — тем и питались. Потом настал долгожданный День Победы, но отец к нам не вернулся. Уже после войны мама сделала запрос, и пришло известие, что он погиб. А в 1950 году нас перевезли в Шилинку, где уже жили моя бабушка и сестра матери. Потихоньку и мы обживались, но даже после войны многие люди еще долго ютились в землянках. Нас поселили в бараке, а вскоре в нашу семью пришло еще одно горе: умерла сестра Аня, ей было всего 16 лет. Видимо, военное недоедание сказалось на ее здоровье. После смерти Ани и мама стала угасать на глазах. Мы, дети, уже подросли и начали зарабатывать свой хлеб сами».

В 1951 году в Шилинку из Архангельской области к родственникам, жившим здесь на поселении, приехала семья Якшевич. У них было три сына. Один из них, молодой фронтовик Альберт, стал мужем Берты. Он ушел из жизни в декабре 2014 года, всего несколько месяцев не дожив до 70-летия Победы.

Какие люди приезжали в Шилинку отбывать ссылку? Стоит упомянуть, что в этом поселке НКВД некоторое время базировалось серьезное проектное бюро, в котором за недолгое время его существования успели поработать многие выдающиеся отечественные ученые и инженеры. Трудившийся здесь в течение нескольких лет инженер-конструктор Юрий Юркевич позднее написал книгу воспоминаний. Свой приезд в Шилинку и первые впечатления он описывает так: «Поселок проектного бюро состоял из двух больших двухэтажных домов, производственного и жилого, и десятка одноэтажных. В бюро были заведены ночные дежурства сотрудников, и меня принял такой дежурный. Им оказался москвич, профессор Депельпор, математик, человек уже немолодой, из старой московской интеллигенции. Конечно, тоже ссыльный, бывший норильчанин, как и большинство сотрудников бюро. Попал я конструктором в отдел нестандартного оборудования, в бригаду к Игорю Зиньковскому. Это был отличный инженер, многому меня научивший. Кого еще вспоминаю? Владимира Котова — объект моего огромного уважения. Ему было уже за семьдесят, прибыл из Норильска. За свою жизнь побывал он главным инженером и до, и после революции на многих крупнейших наших металлургических заводах. Профессор Мокршанский, крупный энергетик. Ему тогда было 67, за спиной лагерь, но брызгала из него энергия, светился живой ум и юмор. Инженер старой школы, джентльмен, пианист, он свободно владел несколькими языками».

И таких людей в поселке тогда было много. В клубе силами ссыльных поселенцев проводились интересные концерты, жизнь била ключом, несмотря на режимные ограничения. Одним словом, как и многие подразделения ГУЛАГа, Шилинка поневоле стала центром культурной и производственной активности — такое было время. Прекрасный состав педагогов работал в шилинской школе.

— Многих своих учителей вспоминаю с теплотой и благодарностью, — отмечает Владимир Углов. — В Шилинке я закончил восемь классов, а десятый — уже в Шиле. Всегда был отличником — отец наш строго к этому относился. В аттестате у меня ни одной четверки. Директором школы тогда был Александр Андреевич Беляев, замечательный человек. Дожил почти до 95 лет. Он преподавал историю, а его супруга вела ботанику. Александр Корольчук учил нас немецкому языку. Он сам из Минска. Изучение языка мне давалось легко, но Александр Константинович умел выжать из меня все возможное за каждую пятерку. Мы с ним и вне школьных классов разговаривали только на немецком: он часто брал меня с собой рыбачить, а заодно тренировали речевые навыки. Позднее, когда учился в Иркутском университете, экзамен по немецкому я сдал автоматом, да еще и в различных конференциях принимал участие. А Александр Константинович в настоящее время преподает экономику в Минской академии. Не так давно я поздравил его с 75-летием.

В семье Угловых все дети получили высшее образование. Старший, Александр, закончил Красноярский сельскохозяйственный институт, начинал трудовую биографию на оборонном предприятии п/я 124, прошел путь от токаря до генерального директора комбината и начальника треста. Много лет возглавлял сельхозпредприятие СПК «Солонцы». Ветеран труда федерального значения, награжден Звездой Миротворца, внесен в «Золотую книгу нации». Трагически погиб 13 августа 2010 года. Младший, Владимир, имеет три диплома о высшем образовании, много лет успешно возглавляет крупные сельскохозяйственные предприятия, в том числе с 2010 года — СПК «Солонцы». Эта семья — яркий пример того, чего удалось добиться детям, выросшим в трудных условиях в поселке НКВД. Пример убедительный и далеко не единственный: Шилинка дала краю и стране целую плеяду талантливых руководителей, инженеров, ученых, преподавателей, врачей, работников культуры.

Конечно, сегодня вспомнить поименно всех, кто в разные периоды жил и работал в поселке НКВД, расформированном в конце 50-х, — невыполнимая задача.

— На фоне многовековой истории Шилы, Миндерлы, Атаманово история поселка Шилинка кажется бедной событиями и знаменитыми людьми, да и год рождения населенного пункта документально установить пока не удается, — поясняет Николай Сегида, краевед. — Созданное Наркоматом внутренних дел (НКВД), отделение подсобного хозяйства заселялось ссыльными людьми различных национальностей. После смерти Сталина в 1953 году проводилась постоянная реорганизация НКВД, которая привела к тому, что архивные данные по Шилинке отсутствуют. В Главном управлении Федеральной службы исполнения наказаний (ГУФСИН) и в краевом архиве нет документов о времени зарождения поселка.

Таким образом, архивные документы, касающиеся этого отделения, не то затерялись, не то продолжают храниться под грифом, не дозволяющим их разглашения. Но народная память о событиях, которые пришлось пережить всем, кто пострадал от репрессий, жива. Этим людям выпала тяжкая доля, которую они приняли с честью и достоинством. И воспоминания об этом должны сохраниться для потомков, причем не только в передаваемых из уст в уста свидетельствах очевидцев — нужен был мемориал, место последнего поклона. Однако в Сухобузимском районе, где в 30–50-е годы прошлого века действовало несколько подразделений ГУЛАГа, до 2014 года не было установлено ни одной стелы, ни одной мемориальной доски в знак признания этих печальных фактов и трагических судеб, как не было и монументов в память о подвиге тружеников тыла.

Выполнил эту миссию Владимир Углов. Он постоянно держит связь с малой Родиной, хранит ее предания, часто бывает в Шилинке и многое делает для поселка. В 2014 году на его средства возле школы на прочном высоком постаменте установлен гранитный камень, на котором начертаны слова: «Воинам-победителям 1941–1945 гг. Труженикам тыла. Жертвам репрессий. От благодарных потомков».

— Установка этого памятника — большое событие для всех нас, и каждое слово, написанное на монументе, мне близко, — сказала, выступая на открытии мемориала, Мария Дубич, пенсионерка. — Мой дедушка, Петр Лукьянович Терешков, прошел три войны. Его дочь, моя мама, в Великую Оте-чественную работала на военном заводе. А семью моего отца, Игната Григорьевича Дубича, раскулачили. Он 10 лет провел в лагере в Норильске, а после этого был сослан в Шилинку.

Интересен и значим и тот исторический факт, что на месте, где установлен мемориал, располагались захоронения японских военнопленных. Сибирская ссылка в течение двух веков перемолола тысячи людей, соединила много родов в создаваемых здесь межэтнических браках. Только в Сухобузимском районе к началу репрессий и в период до 1953 года проживали представители десятка этносов, среди которых поляки, финны, немцы, латыши, эстонцы, евреи. Здесь все они постепенно становились сибиряками, сживались, создавали новый быт, обустраивали эту землю.

— Не устаю восхищаться силой духа моих земляков, — говорит Владимир Демьянович. — Люди, прошедшие через горнило репрессий, потерявшие все, пережившие тяжелейшие испытания, находили в себе силы сохранить человечность, доброе отношение к людям, любовь, веру в лучшее и способность жить по совести. И я много думал о том, как сберечь память о них. Так появился этот мемориал.

Теперь в Сухобузимском районе, в Шилинке есть место, куда жители поселка приходят в памятные дни, чтобы поклониться. Есть место, куда могут приехать рассеявшиеся по всей России потомки тех, кто стоял у истоков этого небольшого поселка с трудной биографией. А значит, память о них жива, не будут забыты имена и судьбы людей. И эти летописи, эти уроки истории останутся в наследие молодому поколению шилинцев.