Чистая энергия — выбор альтернатив

В конце марта в Красноярске прошла научная конференция о влиянии гидро-энергетики на климат Сибири — впервые за продолжительную историю ее индустриализации. Участники говорили о том, как важен переход на чистые источники энергии, к числу которых относятся и ГЭС.

— Гидроэнергетика закрывает практически половину потребности в энергии всей Сибири, включая крупных потребителей, — подчеркнул Вячеслав Соломин, генеральный директор АО «ЕвроСибЭнерго». — Кроме того, она обеспечивает возможность работы ТЭЦ главным образом в режиме теплоснабжения. В Сибири есть огромный потенциал развития ГЭС. Один из примеров тому — программа «Новая энергия», которая позволит эффективнее использовать гидроэнергетические ресурсы Сибири, повысит надежность гидростанций Ангарского каскада и обеспечит потребности экономики в экологически чистой энергии. Эффект от модернизации существующих ГЭС сопоставим со строительством в Сибири новой гидростанции мощностью 400 МВт. Благодаря этому энергия ГЭС сможет частично заместить энергию угольных электростанций, что благоприятно отразится на экологии сибирских регионов.

Однако существуют и другие точки зрения на влияние гидроэнергетики на экологию Сибири, которые в первую очередь связаны с опытом эксплуатации Богучанской и Иркутской ГЭС. Строительство БоГЭС началось в 1976 году и возобновилось спустя 30 лет в 2006-м. Сегодня она является одной из крупнейших в России. В первом квартале 2016 года электростанция выработала 30 млрд кВт/ч энергии. Для производства аналогичного количества киловатт-часов на тепловых станциях потребовалось бы около 4 млн тонн угля. Причем при сжигании в атмо-
сферу попало бы 18 млн кубометров углекислого газа, а кроме того, пришлось бы утилизировать около 400 тыс. тонн золы. В тоже время нельзя умолчать и о том воздействии, которое оказывает этот крупнейший гидроэнергетический объект на окружающую среду.

— Наиболее сильное антропогенное воздействие на природу оказывает именно строительство крупных плотин, если мы принимаем в расчет необратимость этого воздействия. И Ангара в сегодняшнем ее виде — яркий пример, когда в результате создания ГЭС полугорная река превратилась в цепочку озер с совершенно другими характеристиками, — считает заслуженный эколог РФ, общественный экологический инспектор Красноярского края Юрий Мальцев.

В течение двух лет ведутся споры о снижении уровня воды в Байкале. Что тому причина: природные колебания или антропогенное воздействие, в том числе и связанное с деятельностью ГЭС? Как отметила заместитель руководителя Енисейского бассейнового водного управления Любовь Короткова, этот процесс «носит объективный природный характер и не приведет к негативным последствиям для экосистемы озера, поскольку до строительства ГЭС уровень Байкала тоже изменялся в значительных пределах». В настоящее время готовится к принятию постановление правительства, расширяющее в маловодные и многоводные годы диапазон регулирования Байкала.

В прошлом году по указанию Росвод-ресурсов пропуск воды из Байкала через плотину Иркутской ГЭС был снижен до минимума, необходимого для обеспечения безопасной работы водозаборов в городах на Ангаре с населением около полумиллиона человек. В результате гидростанции Ангарского каскада существенно уменьшили выработку энергии. Выпадающие мощности пришлось компенсировать более дорогой энергией угольных станций, что привело к росту оптовых цен на электроэнергию в Сибири в среднем на 25%. Электроэнергия ГЭС (за которую жители Сибири тоже платят по крутым рыночным ценам) все же обходится дешевле. А с учетом возможной перспективы введения «углеродного сбора» — платы за выбросы двуокиси углерода — тарифы на теплоэнергию с неизбежностью устремятся еще выше.

Тем не менее выгоды большой гидроэнергетики далеко не всеми оцениваются однозначно. В основном ущерб наносит строительство водохранилищ, причем их комплексное воздействие на климат и экологический баланс Сибири до сих пор не изучено в должной мере. Особенно много дискуссий вызывает влияние ГЭС на Байкал.

— Российские гидроэнергетики успе-шно лоббируют понижение минимально допустимой отметки уровня воды в Байкале — это нужно для потенциального увеличения выработки электроэнергии Ангарским каскадом ГЭС, а их монгольские коллеги в содружестве с китайскими компаниями и Всемирным банком полным ходом идут к строительству крупных ГЭС на крупнейшем притоке Байкала — реке Селенге. Для полного безуглеродного счастья некоторые горячие головы предлагают еще построить АЭС в Гусиноозерске, в окрестностях священного озера. О таком ли будущем Байкала мы все мечтаем? — спрашивает в одном из своих выступлений директор красноярской экологической организации «Плотина» Александр Колотов.

Безусловно, влияние ГЭС на климат сегодня изучено недостаточно — в этом отношении ущерб, наносимый тепло-электростанциями, и в мировой, и в отечественной практике исследован гораздо серьезнее. Поэтому необходимо создавать структуры, которые возьмут на себя решение этой важной задачи. Красноярские гидроэнергетики планируют организовать первую в России научную группу, которая будет изучать, как электростанции Ангары и Енисея влияют на экологию. Разумеется, этот исследовательский центр не должен быть единственной инстанцией — необходима и структура, которая обеспечит независимую оценку происходящих процессов. Возможно, такую профильную лабораторию уместно было бы организовать на базе СФУ.

Отдельный вопрос — поиск возможностей создания альтернативных источников выработки электроэнергии. В их числе — малые ГЭС, не требующие создания больших искусственных водоемов. Сибирский федеральный округ является одним из наиболее перспективных регионов России для размещения таких объектов. При строительстве МГЭС уже сегодня используются технологии, благодаря которым можно полностью отказаться от строительства плотин и водохранилищ. Речь идет о так называемом деривационном способе подвода воды: напор в этом случае создается за счет естественного перепада высот между водопринимающим устройством и машинным залом ГЭС, где расположены гидроагрегаты. Это позволяет существенно снизить воздействие на окружающую природную среду и экосферу речных систем. Но это только перспектива.

Пока же статистика показывает: за I квартал нынешнего года доля тепловой энергетики в суммарной выработке достигла 64,3%, в то время как доля ГЭС в условиях маловодья — всего 35,7%. Это убеждает, что быстрой замены существующим углеводородным теплоэлектростанциям в настоящее время нет — есть пути, возможности, идеи. Очевидно, что чистая энергетика в Красноярском крае может быть создана только при наличии актуальной госпрограммы в этой сфере, но это вопрос инвестиций, и немалых. Снизить экологическую нагрузку могла бы газификация, однако это также потребует весомых затрат. В любом случае создавать альтернативные источники и совершенствовать угольные технологии генерации придется, в том числе и за счет внедрения новых разработок. Правда, пока мы не используем даже те из них, которые уже апробированы и доказали свою эффективность. К примеру, в крае еще несколько десятков лет назад создана эффективная технология газификации бурых углей, снижающая выбросы двуокиси углерода до предельного минимума. При этом КПД преобразования энергии угля в тепловую составляет более 82% — выше, чем у твердотопливных котлов. А удаления шлаков вообще не нужно, как и очистки дымовых газов. Однако продвижение этой уникальной разработки создало бы альтернативу монополии лидеров угольной энергетики — вероятно, поэтому, несмотря на очевидные преимущества, она остается невостребованной.

Так или иначе решение этих проблем нельзя бесконечно откладывать в долгий ящик. Резкое ухудшение показателей загрязненности атмосферы в Красноярске в 2015–2016 годах уже заставило общественность бить во все колокола. Главное — не успокаиваться на достигнутом.